на предыдущую страницу

5

 Мелодия, с которой все началось, и теперь звучала в его голове. Она стала более ритмичной, чуть более взрослой. Возможно, ее ритм задавали колеса и рельсы. И все равно она была об осени, которая никогда не уходит насовсем...
 
 Гена налил водки и поглядел на Катю. Девушка сидела в своей обычной напряженной позе. Гена, наверное, возненавидел бы ее за этот вид, если бы не мелодия, громко звучащая у него в ушах. Эта мелодия заставляла любить всех, даже эту жеманную гимназистку, под маской которой, как подсказывал Генин опыт, сидела обычная сука, белая моль из нафталинового шкафа, увешанного мужиками.
 Он посмотрел на Катю долгим взглядом. За все время разговора, пока он неумело подбивал к ней клинья, ему еще не удалось посмотреть на нее так: тяжело, свободно и отчужденно. Она, почувствовав его взгляд, зябко повела плечами. И перевернула страницу.

- Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? - спросил Гена...
 

6

- Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? – спросила голосом Анюты пустая катушка из-под кабеля, лежащая плашмя.
 
 К катушке тянулся незаметный провод от севшего, но живого автомобильного  аккумулятора. И катушка, и аккумулятор жили где-то на обочине Свалки, в ее самом заброшенном месте. И никто не догадался бы, что одна из досок катушки может легко выниматься, а внутри катушки достаточно места для двух мальчишек и одной девчонки. Мало того. Ребята натащили туда кучу бесполезных, но уютных вещей: половину старого матраса, термос с чаем, пару довольно чистых чашек. У самого входа лежало оружие – трубки и заветный лук. А под потолком, в углу, висела лампочка от фонаря, прикрученная к проводу от аккумулятора. Словом, свет был. Плохой, неровный, но был. И в нем, под собственными угловатыми тенями, трое детей прятались от всего остального мира.
 
 Серега достал сигарету, как будто это действие, которое он совершал первый раз в жизни, было для него обычным делом. Он не спешил отвечать на вопрос Анюты. Что же до Генки, то он вообще после истории у трансформаторной будки стал стесняться Анюты и предоставил Серому всю инициативу. А сама Анюта приклеилась к мальчишкам, как банный лист, и ходила за ними следом, бросив всех своих подруг. Вот так.
 
 Серега не спеша размял сырую “Приму” и потянулся за спичками. Гена и Аня смотрели на него с удивлением, но старались не подавать виду.
 
- Когда вырасту?.. – задумчиво переспросил он. – Надо подумать.
 
 Резко чиркнул спичкой по коробку и, провожаемый завистливыми взглядами, поднес спичку к сигарете. Пока горела спичка, света внутри катушки стало больше. Потом Серега затянулся, кашлянул и выдохнул дым изо рта.
 
- Не знаю. – веско сказал он. – Кем получится.
- А кем получится? – спросила Анюта.
- Кем ни будь да получится. Может, детективом буду. Как Шерлок Холмс.
- Ух ты. – восхитилась Анюта. – А Генка, значит, доктором? Доктором Ватсоном? Да, Ген?
- Да ну их, докторов. Возятся со всякими кишками – сказал Генка.
- Да, - сказал Серый, затянувшись, - Это работа не для Генки. Он в ветеринарке чуть в обморок не упал, когда Ваську резали.
- А ты не заливай. Тебя там не было.
- Сам же рассказывал.
- Да ладно тебе. Уже и кота пожалеть нельзя.
- Льзя или нельзя, но в доктора тебя не возьмут.
- Ничего. Обойдусь. Дай, что ли, затянуться?..
- Ты же не куришь!
- Ты, можно подумать, куришь.
- И мне, - сказала Анюта.
- Девчонкам нельзя, - авторитетно сказал Серега. – У вас от этого детей не бывает.
- А мне и не нужны, - сказала Анюта.  – Еще чего не хватало!
- Вырастешь – захочешь.
- Ну, нет.
- Все хотят, когда вырастают. И замуж тоже.
- Ага. Щас! – Анюта сделала костлявый кукиш и поднесла к самому серегиному носу. – Вот тебе замуж.
- Нужна ты мне больно, - Серый выдохнул дым прямо на Анютину фигу.
- Ладно вам, - сказал Генка. – Давай сигарету.
- И мне, - сказала Аня.
- Ну, держите, - Сергей передал Анюте сигарету, не сумев скрыть облегчения по поводу того, что ее не нужно докуривать.

Анюта взяла сигарету поудобнее, между указательным и средним пальцами, и отставила мизинец. Так курила одна барышня в кино. Она затянулась, набрала полный рот дыма и не спеша выдохнула его длинным красивым конусом. Серый хмыкнул презрительно.

- Так не курят. Это ты балуешься.
- Да? А как курят?
- Надо набрать полный рот дыма, а потом его вдохнуть внутрь. И только потом выдыхать.
- Да? – Анюта казалась озадаченной. Такой способ курения ей не очень понравился.
- А ты как думала? Только так.
- Ну и ладно. Подумаешь!
 
 Анюта старательно затянулась и глубоко вдохнула дым. Пока она кашляла, сигарету взял Генка и проделал то же самое. Внутри катушки стало накурено. Серега приоткрыл “дверь”, которую они всегда запирали изнутри.
 
- Да, - сказал он с чувством превосходства. – С вами не покуришь!
 
 После этого забрал сигарету обратно и героически докурил ее сам.
 
- А я хочу актрисой быть, - мечтательно сказала Анюта.
- Знаменитой?
- Конечно. Чтобы в кино снимали. А незнаменитой-то зачем?
- А знаменитой зачем?
- Много ты понимаешь! Цветы... - Анюта стала загибать пальцы, - Машина. Поклонники.
- А кто это – поклонники?
- А это те, которые в тебя влюблены, и поэтому при встрече всегда кланяются. То есть, поклоны бьют. Поэтому и “поклонники”.
- А деньги? – спросил Генка.
- А зачем деньги? – удивилась Анюта. – Если тебя и так все любят?
- Ну... - замялся Гена, - Кто-то же должен будет тебе машины покупать.
- Вот пусть он о деньгах и думает. А мне некогда будет. Мне в кино сниматься надо будет по десять раз в день.
- Да ты что! По десять раз!
- А то. Иногда и больше. – Аня вздохнула. – Актерский труд тяжелый. Вон, Золотухин рассказывал в кинопанораме, что весь день в болоте просидел, пока кино снимали. Потом вылез весь в пиявках.
- Тьфу ты! – сплюнул Серый.
- Чего?
- Ну тебя с твоими пиявками. И так тошнит.
- Это от сигареты, - сказал Генка. – Меня тоже тошнит.
- А меня, мальчики, от вас тошнит. Я им рассказываю про кино, а они – про сигареты.
- На фиг нам твое кино? – сказал Серега – Сигарета – вот она. А кино твое где?
- А кино начнется, когда я вырасту, - упрямо сказала Анюта.
- Когда ты вырастешь, кино закончится, - почему-то сказал Генка. – Самое кино сейчас идет.
- Не умничай, - сказал Серый. – Сам-то кем хочешь быть?
- Не знаю. Я денег хочу. Много. За деньги все можно купить.
- И меня? – спросил Серега.
- И меня? – спросила Анюта.
- И меня? – спросила Свалка.
- Не знаю, - честно сказал Гена. – По-моему, все. По крайней мере, машину можно.
 
 Серега вздохнул. Машину хотели все, и он тоже. Но машина, настоящая машина, была чем-то невозможным. На Иваныча с его “Москвичом” во дворе смотрели как на буржуйского царя. А он собирал на машину семь лет. Об этом знали все. И все равно завидовали.
 
- А мне машину подарят, - сказала Анюта, поджав губы.
- А я ее куплю, - сказал Генка.
- А я украду, - сказал Серый.
- У Иваныча, что ли?
- А хоть бы и у Иваныча.
- Иваныч тебя убьет.
- Пусть попробует, - сказал Серега и покосился на лук. И Анюта покосилась на лук. И Генка. Все порадовались про себя, что расти им еще долго, и у Иваныча есть шанс умереть от старости.
- И много ты их насобирал? – спросил Серега.
- Кого?
- Денег.
- Много. Уже три рубля с мелочью.
- А сколько мелочи-то?
- Не знаю. Я их в копилку складываю. А то, боюсь, потрачу.
- Так потрать.
- Нет. Не могу. Нужно собрать побольше – и тогда уже все потратить.
- На машину?
- Нет... - Генка задумался. – Машина – мелочь. Есть вещи поважнее.
- Неужели дом! – восхитилась Анюта и подсела поближе к Генке.
- И дом – мелочь, - сказал Генка, обмирая от собственной лихости.
- А что – не мелочь?
- Еще не решил. Вот как решу – тогда и копилку буду разбивать.
- Ну тебя, - сказал Серый. – Сходили бы в кино, лимонада напились, а мороженного сколько можно купить! Десяток, не меньше!
- А ты у меня укради, - сказал Генка, поглядев на Серегу в упор. – Вот тогда и сходим в кино.
- И украду.
- И укради.
- Вы чего, пацаны? – удивилась Анюта. – Обалдели, что ли?
- Покурим еще по одной? – спросил Серега. Он снова рвался в бой.
- Ну, давай, что ли, - Генка, как всегда, не отставал.
- Без меня, - сказала Анюта.
 
 Серый достал еще по сигарете. Мальчики закурили. Все трое примолкли, и несколько минут единственным звуком внутри катушки был кашель двух заправских курильщиков.
 
- Слышь, Ген, - сказал Серега.
- Ну?
- От Журика хватит прятаться.
- А мы и не прячемся.
- Рассказывай...
- Что нам здесь, плохо, что ли?
- Хорошо. И все равно. Хватит.
- И чего делать? Пойти ему морду бить? Много набьешь!
- Не сейчас. СанСергеич говорил, что секцию бокса будет открывать. Пошли, что ли?
- И я с вами! – сказала Анюта.
- Еще чего, - усмехнулся Серый. Туда девчонок не берут.
- Ну и ладно. Подумаешь!
- А когда открывается-то? – спросил Гена.
- А как запишется пятнадцать человек – так и откроется.
- На сундук мертвеца?
- Вроде того.
- А сколько уже записалось?
- Тридцать с чем-то.
- А чего ж не открывается?
- Не знаю. У нас всегда так.
- Это точно. Твердо решил?
- Не знаю. Давай походим, посмотрим.
- Ну, давай. Запишемся для начала.
- Уже.
- Что “уже”?
- Уже записал.
- Себя?
- Ага. И тебя тоже. Куда ж я без тебя денусь?
- Ну, ты даешь.
- А меня записал? – спросила Анюта.
- А тебя на “Мосфильм” записал. Знаменитой актрисой.
- А там тоже ждут, пока тридцать мест наберется? – спросила Анюта.
- Нет, - сказал Генка, - Там ждут, пока одно освободится.
 
 Серый засмеялся и закашлялся. Потом все замолчали, мечтая каждый о своем.
 
 Вечерело. На свалке начался кошачий концерт, а вдалеке прозвучал стук колес бесконечного товарняка...