на предыдущую страницу

39

- Четыре... Пять!.. – голос Страшилы сорвался на визг, и в тот же момент в центре зала вспыхнул ярчайший галогеновый прожектор.
 
 В конусе света театрально заблистал дородный, хищный “Мерс”. Вокруг него рикошетом высветились лица гостей, приглашенных на презентацию.
 
 Страшила в неописуемом костюме стоял на вращающейся площадке с автомобилем. Он показался Гене как никогда похожим на клоуна. Что-то от Пьеро появилось в прежнем Арлекине. Не хватало только длинных рукавов и нарисованной слезы на щеке.
 
- Сегодня... - Страшила приосанился. – знаменательный день в жизни нашей фирмы. Не прошло и ста лет с появления первой самодвижущейся кареты, как ее пра-пра-правнуки впервые доехали до подиумов нашей фирмы! Когда наши с вами предки решали сложный ребус с серпом и молотом, а двое баварских автомехаников решили окрестить новорожденное чадо своими именами, причем один из них великодушно оставил в веках имя своей дочери Мерседес...  Никто не мог предположить, что сверкающее лаком прекрасное чудовище, которое вы видите перед собой, станет решением всех ребусов человечества по обе стороны железного занавеса!
 
 Раздались вежливые аплодисменты, отразившие всю гамму чувств присутствующих – от зависти, тех кто притарахтел сюда на “волгах”, до снисхождения тех, кто приплыл на “бентли”.
 
- Оглядываясь назад, на проделанный нами путь, я просто... просто... - на миг в оплывшей ряхе Страшилы мелькнуло выражение мальчика, пляшущего под “Оттаван” в уродливых “бананах”, - просто не нахожу слов. Поэтому попрошу подняться сюда, на подиум... - он театрально выдержал паузу... - нашего директора Геннадия Андреевича!
 
 Гена вышел на подиум под те же вежливые аплодисменты и поглядел в зал. Хлопнул по плечу Страшилу и остался один на один в окружении разных человеческих лиц.
 
 Все гости, кроме телевизионщиков, были хорошо одеты. Ходить на подобные мероприятия давно стало для них светской обязанностью. Они делали вид, что устали от этого, хотя каждый, не получивший приглашения, считал себя смертельно оскорбленным. В толпе сновали неприметные официанты и шелестел шепот.
 Среди чужих замелькала родная до отвращения ряшка Страшилы. Он был здесь как рыба в воде и уже нацелился на одну из специально приглашенных “живых роз” - фотомоделек.
 Гена облокотился на блестящий капот и поймал себя на мысли, что не чувствует ничего, кроме усталости.
 
 Суета последних недель перед открытием нового салона доела его последние силы. Хорошо Страшиле. Не он стучал по столу перед оптовиком. Не он решал, под чью крышу ставить стены. Не он отвечает за проколы. Порхает, сукин сын, заводит полезные связи, занимается продажами. Хотя... Это не менее важно, чем все остальное. Вот только пить стал больше, чем надо. О бабах вообще лучше не вспоминать. Совсем с катушек слетел на половом вопросе.
 
- Добрый вечер, - сказал Гена. – Смотреть назад, действительно, незачем. Ничего не отразится в зеркале заднего вида этого красавца. Скажу больше. Часть пути пришлось прошагать пешком, а то и проползти по-пластунски. Думаю, что многие из здесь присутствующих поймут меня правильно.
 
 Одобрительный рокот.
 
- Я рад, - продолжал он, - что кто-то из вас сегодня уедет отсюда на этой прекрасной машине. Хотя, признаюсь, что предпочел бы видеть здесь присутствующих в “Руссо-Балтах”, а не в мерседесах.
 
 Невнятный гул.
 
- Не моя вина, что наша автомобильная промышленность находится в жопе... И я – не проктолог, хотя и приходилось в свое время учиться на врача...
 
 Невнятный гул усилился. Генка понял, что говорит не совсем то и не совсем так, как ожидалось. И поспешил закончить свое выступление в рабочем порядке.
 
- А поскольку доехать в светлое будущее будет быстрее на мерседесе, чем на Жигулях, я рад предложить вам ключи. Только не нарушайте правил дорожного движения... по крайней мере, чаще, чем по три раза в день...
 
 Рокот толпы сменил гнев на милость.
 
- Мне осталось сделать только один символический жест. В моих руках вы видите флажок. На нем изображен логотип нашей фирмы. Я собираюсь использовать его по назначению, поэтому  попрошу включить карту Москвы.
 
 В самом темном и безлюдном углу зала ярко вспыхнула Москва. Это была огромная и очень подробная карта. По ней, например, можно было узнать, по какому маршруту следует 39-й троллейбус. Но вряд ли это интересовало публику, давно забывшую резиновый запах общественного транспорта.
 
 А еще на карте было четыре флажка. Каждый из них символизировал магазин. Гена, держа в руках пятый, пошел навстречу карте.
 
 Весь громадный город, с высоты полета картографа, лежал перед ним. Он был сделан, этот Город. Миллионы людей остались позади в гонке, объявленной несколько лет тому назад. Несколько тысяч продолжало нестись впереди в смертельном марафоне. А Гена поймал себя на мысли, что ему хочется сойти с дистанции. Он поглядел на комариное жало флажка и подумал, что Москва привыкла к таким укусам. И давно уже не чувствует их. Одного удара коровьим хвостом достаточно, чтобы прогнать всю мошкару...
 
 Он поднес флажок к карте. Невидимый Страшила включил гимн фирмы. Зал притих.
 Гена, не спеша, проехался флажком по бульварному кольцу... Свернул под стрелку на Пушкинскую... остановился перед новорожденным магазином и ужалил флажком картон.
 Пока звучал финальный аккорд, и собравшиеся аплодировали, Гена взял стопку водки с проплывающего мимо подноса и махнул ее залпом. Потом что есть сил швырнул об пол. Но мягкое покрытие не дало рюмке разбиться. Она глупо подпрыгнула и покатилась под ноги ближайшей дамы в вечернем платье ...
 
- На этом торжественную часть объявляю закрытой, - сказал Гена. – Прошу гостей не расходиться. Вечеринка только начинается...
 
 Он прошел сквозь толпу и покинул торговый зал. У себя в кабинете достал бутылку водки и опрокинул залпом полный стакан. После этого закурил и стал ждать покоя...
 
 Вместо покоя в кабинете возник Страшила. Он шепнул кому-то в коридор, что скоро придет, и, озвученный цоканьем каблуков уходящего зайчика, приблизился к Гене.
 
- Он пришел, - сказал Страшила, наливая себе водку.
- Кто?
- Конь в пальто! Ты что, забыл наш вчерашний разговор?
- Что-то о политике?
- Мне нравится это “что-то”! Тебе не надоело еще месить говно в этих лавках? Мимо плывут настоящие бабки, Ген. Отнесись к этому серьезно.
- Я отношусь.
- Как же... Вижу... В общем так. Пришел его помощник. Шакал тот еще, но человек нужный. Наша задача на сегодня – напоить его, угостить девочками и оставить на разговор. Он нас выведет на самого.
- И?
- Дальше твоя забота. Нужно только понравиться. Это ты умеешь. Я по делу не сильно выступаю, это – твой талант. Мое дело – вас свести.
- Ну так своди. Я то зачем? С шакалом своим сам разберешься. Мне по чину не положено.
- Это верно. Ладно, пойду разбираться... - на выходе Страшила обернулся.
- Слышь, Ген!..
- Ну?
- Ты чего такой невеселый?
- Ничего. У тебя веселья за двоих. Особенно в последнее время.
- Ты на что намекаешь?
- А что мне намекать? Или ты по кабакам не шляешься с утра до ночи?
- Нашептали?
- Ага. Морда твоя нашептала. Громче некуда.
- Ген, кончай. Слышь?
- Давно тебе хотел сказать, но времени не было. Завязывай с гулянками. Рано еще расслабляться.
- Рано? А когда будет пора?
- Когда я скажу.
- Скажешь, как же. Если бы не я – так и ходил бы в пиджачишке от “Большевички”.
- Да ну?
- А что, нет, что ли? А ездил бы на чем? Да на тебя ни один приличный человек не посмотрел бы! Не то что за стол переговоров садиться.
- Ишь ты, как запел.
- А как ты думал! – Страшила начал заводиться. Его нервы были вообще ни к черту в последнее время. – С ними надо в одни игры играть. А ты? Хочешь в сторонке посидеть? С ними одну грязь не месить? Чистюлей остаться?.. Нет, друг любезный! С ними в одной зассаной песочнице играть надо! Из одного чана рассол по утрам хлебать. Одних телок на полянах ебать... Я все это за тебя делаю, а ты на меня еще и наезжаешь за это?!
- Можно подумать, тебе это не нравится...
- Нравится! – заорал Страшила. – Нравится! А тебе бы не понравилось из грязи в князи выползти?! Тебе приходилось дрочить под программу “Время”, глядя на сиськи Тани Веденеевой и материть комбайны, которые обламывали кайф?! Перед тобой отворачивались телки на дискотеках? Тебя называли жиртрестом?! Гоняли поджопниками по школьному коридору?!
- Нет! – заорал Генка.
- Всю жизнь чужие жопы подтирал, а теперь свою подставляю! Телки раньше близко не подходили, а теперь в очередь становятся!
- Пока бабки не кончатся!
- А вот это твоя забота! – Страшила поднес к Генкиному носу мясистый палец, - Твоя забота, чтобы они не кончились! Я свою работу делаю. Вместе начинали, вместе и продолжать будем!..
 
 Страшила плеснул себе водки, пролив на стол. Генка брезгливо поморщился. В дверной проем выглянул зайчик и капризно пропел:
 
- Я жду!.. Долго еще, Николай Степанович?
- Иду, пупсик! – Страшила махнул стакан, - подожди меня в зале...
 
 Они снова остались вдвоем. Страшила по пьяному капризу сменил гнев на милость и приобнял Гену за плечи.
 
- Ген...
- Ну?
- Помнишь, как все начиналось?
- Еще бы.
- Я тебя продавал? Подставлял? Ты ведь сам меня во все втянул.
- Жалеешь?
- Господь с тобой! Спасибо тебе, брат. Человеком сделал. Но теперь ноги об меня не вытирай, ладно? Как могу, так живу. Я ведь без тебя что? Ничто!
- Страшила! Иди к гостям. А то хороши хозяева...
- Что мне гости! Я с тобой хочу посидеть! Уже тысячу лет не сидели вот так, душевно...
- Ага. Найдешь тебя по кабакам... Чтобы душевно посидеть...
- Ах, Ген... Прости меня, суку...
- Иди уж, оратор... и не пей больше. Продержись хоть часок, пока гости не начнут расходиться...
- Есть, командор! – Страшила отсалютовал к пустой голове. – А насчет депутата... Ты подумай, Ген.
- Чего думать-то? Поработай с его шестеркой, а там видно будет.
- Хорошо. Забью стрелку на следующей неделе... Где-нибудь на природе... Это большие бабки, Ген. Я от таких цифр трезветь начинаю.
- Ну, тогда попроси шакала тебе целый столбик прочитать. Самое время.
- Иду, иду... - Страшила вывалился в коридор и пьяным голосом запел: - Зайчик! Зааайчик! Пойдем!.. Я тебя с таким чччелловеком познакомлю!..
 
 Разговор со Страшилой напряг Генку еще больше. Он почувствовал, что хочет напиться по настоящему.
 Налил остатки водки, выпил и стал ждать, пока закружатся стены...
 Пришлось добавить еще.
 
 Из торгового зала доносился гул. Вечеринка набирала обороты. Генке этот гул показался шумом вертолета, который начал раскручивать лопасти.
 
 Он встал и, покачнувшись, пошел к выходу.
 
 В зале включили карусель. Вертелся подиум. Вокруг противоходом вращались лица гостей. Даже неподвижных раскрутил последний генкин стакан. Они тоже двигались – синхронно и страшно, как минутные стрелки  на циферблате зала.
 
 Гену подташнивало.
 Отовсюду таращились лица, которые в галогеновом свете казались препаратами из институтской анатомички. Гене показалось, что все они мертвы. Тем страшнее и гаже была их бойкая мимика...
 
 Он, боясь за себя, быстрым шагом вышел вон из собственного магазина. И зашагал по улице, даже близко не подходя к машине.
 “Провалил презентацию...” – пьяно подумал он. И добавил про себя: “А Страшила прав...”
 
 Мимо по своим делам шли люди. Они казались нищими после генкиного мира, где даже дверные ручки блестели по-особому.
 
 Но и на их фоне особенно жалко выглядел инвалид в камуфляже, заснувший на собственной подставке для ягодиц (он был без ног) и покосившийся во сне, как неисправный Ванька-встанька.
 
 Присмотревшись, Гена узнал своего школьного друга.
 
 Серегу Гончара.
 Волчьего Когтя.
 И, затормозив, сел рядом.
 
 Они  дико смотрелись вместе, но мало кто обращал на них внимания. Москва, как известно, слезам не верит, а дело стремительно шло к слезам. Даром, что пьяным.
 
 Генка достал резервную бутылку и, сорвав крышку, протянул другу.
 Тот хлебнул, не просыпаясь, и вернул бутылку.
 
- Привет, Серый, - сказал Гена.
- Здорово, - пробурчал тот, не узнавая и даже не обернувшись на голос.
- Давно не виделись, - сказал Гена. И, не дождавшись ответа, продолжил:
- Давно в Москве?
- Давно, - прохрипел Серега. – А ты кто?
- А я – никто. Не узнаешь?
- А хули мне тебя узнавать, если ты – никто? Я и сам – никто.
- Откуда?
- Ниоткуда.
 
 Гена помолчал. Он не знал, как начать разговор. А поговорить хотелось о многом.
 
- Да... Не так я себе нашу встречу представлял... Обнимемся, что ли?
- ...
 
 Он обнял друга, мимоходом отшатнувшись от его вони.
 
- Давно не виделись. Где был-то?
- Афган... Молдова... Потом Кавказ.
- Это там тебя?..
- Да.
- Ясно... Сколько же мы не виделись?
- Столько не живут...
- А я и не жил.
- А я и жил, и умирал... А ты где был?
- Когда?
- Когда я на духов с голыми руками ходил! Ты где был, хуй моржовый?.. – Серега пьяно сграбастал Генку за отворот итальянского пальто.
- А я тебя туда посылал? – Генка в ответ пьяно вцепился в камуфляжный воротник. И почувствовал, как безногий падает прямо ему на руку.

Генка попытался вернуть друга в вертикальное положение, но тот никак не хотел разжимать свою хватку. Рука у него была железная.
Гена пьяно рассмеялся.

- Встретились! Как в старые времена... Ты знаешь... Аня тут.
- Чего?
- Анюта тут, говорю... Актрисой работала, фотомоделью... Давно ее не видел уже.
- Твоя, что ли?
- Когда это она моей была? Всегда только своя собственная...
- Бабы... - Серый сплюнул, - Суки...
- Это точно. Друзья мои – ты их не знаешь - врачами работают. Кроме двух. Один со мной, второй в Америке... Встречались раньше за картами, а потом они перестали приезжать. Стесняются, что ли...
- Слышь...
- Да?
- Выпить есть еще?
- Есть.
- Давай.
 
 Серега глотнул и не вернул бутылку. Генка подумал, что это кстати. Пить после Серого больше не хотелось.
 
- Ну... - прохрипел Сергей.
- Поехали ко мне, что ли?
- За каким хуем?
- Отогреешься. Поешь. Поживешь у меня. Наговоримся по душам. Помогу, чем сумею...
- Это ты-то? Ага... - по кашляющим звукам из глотки инвалида Генка понял, что тот смеется. – Протрезвей, а потом приходи.
- А я уже протрезвел.
- Когда это?
- Когда на тебя посмотрел.
- Ну так посмотри еще, сука новорусская. Смотри, гнида. И подумай, кому завтра противоснайперские винтовки продавать...
 
 Серега схватил Гену за шиворот второй рукой и развернул к себе, как перышко.
 
 И Гена с ошеломляющей ясностью понял, что ошибся. Сидящий рядом Серега был не Серегой.
 Он обознался.
 
 Чувство гадливой жалости едва не вывернуло его наизнанку.
 Вдобавок ко всему, пошел ледяной осенний дождь.
 
 Гена с пьяным куражом подумал, что из этой ситуации есть только один выход. Привести бомжа обратно на презентацию и тут же, на глазах у холеной своры, всучить ему ключи от Мерседеса...
 Потом Гена посмотрел на то, что осталось от ног “Сереги”.
 
 Встал и достал бумажник.
 
- Вот, держи.
- Чего?
- Держи, говорю. И прячь получше. Это большие деньги.
- А водку тоже отдаешь?
- Забирай.
- Ну?
- Чего “ну”?
- Будешь дальше про свою телку и корешей заливать?
- Нет. Прощай... братишка...
- Тамбовский волк тебе братишка... - солдат сделал большой глоток и попытался выпрямиться. Но по дороге заснул и снова покосился под дождем страшной пародией на Пизанскую башню.
 
 Гена отошел от руин незнакомого человека и слился с толпой. Он пошел куда глаза глядят и был благодарен дождю, который хлынул, как из ведра. Дождь как будто смывал грязь, против которой не помогают ни мыло, ни шампунь...