на предыдущую страницу

33

 ...Гога был страшный человек. Возьмите кусок темноты и придайте ему форму пятидесятилетнего грузного мужика. Это и будет Гога.
 Он так долго смотрел на ребят, что Страшила не выдержал и посмотрел на часы. Ему показалось, что время встало.
 Потом Гога вызвал по селектору какого то Васю. Когда щуплый Вася пришел и замер в ожидании приказа, Гога произнес несколько слов. Казалось, он при этом не раскрывает рта.
 
- Сгоняй в Измайлово, на старое место. Возьми три порции шашлыка и обратно.
- Вина купить?
- Нет. Иди.
 
 Вася ушел, а Гога снова замолчал.
 Молчал и Генка.
 Страшила начал ерзать на стуле.
 
- Это ебаное московское лето - донеслось из Гоги. – Это лето?
- Холодно, - поддакнул Страшила. Он и впрямь дрожал.
- Вчера поехали с телками на озеро.
 
 Страшила завистливо вздохнул.
 
- Она у меня сосет, а у меня эти...
- Что?
- Ну... Эти... - Гога щелкнул пальцами. Было видно, что он думает не по русски.
- Мурашки?..
- Мурашки. Мурашки по хую бегают.
- Да. Очень холодно.
- Как так можно?
- Да-а...
- А что делать... Все в Москве. Куда отсюда деться?..
- Столица...
- Столица...
- Телки хорошие.
- Ооо! – Страшила только вздохнул. Это было искреннее “Ооо!”.
 
 Еще минута пролежала в вате молчания. По лицу Страшилы было видно, что он готов обмочиться прямо здесь, в роскошном кабинете.
 
- Мне сказали, - Гога блеснул глазами - Что вы хорошо работаете.
 
 Еще одна вечность.
 
- Хочу дать вам магазин. Справитесь?
- Конечно! – крикнул Страшила. Он на глазах налился краской.
- Какой магазин? Где? На каких условиях? – спокойно спросил Гена.
- Обсудим за шашлыком, - сказал Гога.
 
 С этого момента он говорил только с Геной. А Страшилу через некоторое время попросили выйти покурить...
 

34

- Ну, - сказала Катя. – Вы опять молчите.
- Да.
- Вы же хотели поговорить.
- Хотел.
- А теперь перехотели?
- А теперь перехотел.
- Оставить вас в покое?
- Ну уж нет. Продолжайте рассказывать о себе.
- Я уже закончила.
- Так коротко?
- Да. Я хочу послушать. И не откажусь еще выпить.
- О чем же вам рассказать? – Гена потянулся к ее стакану.
- О главном.
- Это будет старая песня.
- Ничего. Спойте.
- Нет. Лучше напишу.
- На чем?
- На окне. Видите, сколько пыли? Можно сказать, что холст загрунтован.
- А места не мало?
- Нет. Я напишу только одно слово.
- Какое?
- Короткое.
- Надеюсь, не из трех букв?
- Нет. - Гена улыбнулся. – Я уже написал оба в другом месте и в другое время.
- Одно начиналось на “х”?
- Разумеется.
- А второе?
- А второе на “а”.
- Это было имя?
- Да.
- Женское? Ася? Аня? Аля?
- Что-то в этом духе...
- А сейчас?
- А сейчас я пишу слово на букву “п”...
- Фу!..
- Да ну вас. Наши мысли – наши враги.
- Да. Мы в них грешим.
- Я уже столько раз согрешил в мыслях с вами, что реальный поцелуй меня, наверное, разочарует.
- Вы опять хамите, - Катя одним глотком выпила свою водку и снова нахмурилась. – Это становится скучно.
- Да. Я и сам это чувствую. Ночь, Екатерина Сергеевна. Извините.
- Ладно уж. Так что же вы пишете так старательно?
- Слово на букву “п”.
- Паровоз?
- Нет.
- Прошлое?
- Нет.
- Петя? – она улыбнулась.
- Снова не угадали.
- Дайте-ка посмотреть... Отсюда отсвечивает - Катя наклонилась к Гене совсем близко, и запах духов опьянил его больше, чем только что выпитая рюмка.
 
 На оконном стекле было написано...